Генеральный директор с российской стороны сместил свою помощницу, которой перестал доверять, и по рекомендации супруги назначил меня на эту должность. Так я стала секретарём-референтом генерального директора крупнейшего в России СП. И волею обстоятельств – не своей волей – определилась, на чьей я стороне.

А выбор, между прочим, не так-то просто было сделать. Уж слишком велик оказался соблазн. Лежащая в руинах страна, где с каждым годом становилось всё страшнее – ни проблеска света в конце тоннеля. И возможность «светлого будущего» в самой богатой стране мира, которой заманивал нас дядюшка Сэм.

Только сейчас, возвращаясь к событиям того времени, я понимаю – зная, что было дальше, – как начинали американцы строить свои паучьи сети на территории побеждённого государства. Тогда мы этого не сознавали, опьянённые ветром перемен.

Работая в директорате, я видела, как они подкупали верхний слой руководителей, как формировали из них предпринимателей и будущих олигархов, как смазывали мёдом и прикармливали чиновников проверяющих органов. Как сажали на крючок тех из них, кто «дёргался» или оказывал сопротивление.

Единственного сына моего Генерала, как я называла начальника, они присадили на героин. А потом заходили к нему в кабинет очень страшные люди, выкатывали счёт и требовали подписать нужные бумаги. Это были отнюдь не простые бандиты, которые тогда правили балом на районе. Это был уровень, от которого разило смертным холодом.

– Как мне представить вас? – спросила я, поднимаясь.
– Не надо вставать, – ледяным тоном произнёс один из них, пока два других без стука вошли к Генералу. И опустил свинцовую руку на моё плечо.

Так они действовали. У тех из наших, кто наверху, собственно, выбора не было. Архитектура будущей России, как они её замыслили, ничем не отличалась от той марионеточной модели, которая была выстроена в Японии, а потом в Европе. Все на крючке. Большой бизнес только с их высочайшего позволения и только прошедшим специальную обработку и проверку на лояльность. Главы государств, которых они назначали, постепенно деградировали и, наконец, дошли до уровня откровенных извращенцев и клоунов.

Средний инженерный персонал они соблазняли стажировками и обучением за рубежом, престижной недвижимостью и отдыхом, повышением в должности, и постепенно втягивали в свою систему, из которой «живым не уйдёшь». Часть из них они переводили в головной офис, что в Москве, – за особые заслуги. А самых способных – переманивали к себе за океан.

Они не брезговали даже обслуживающим персоналом, поощряли стукачество и прочие мелкие «левые» услуги. К счастью, в нашей компании тех, кто соглашался на такое, почти не было. Знаю лишь один подобный случай.

Ключевую роль в вербовке и «перевоспитании» кадров играл отдел «Intercultural Relations». Эти люди даже не скрывали, что связаны с ЦРУ. Вездесущие, они имели доступ ко всем документам, втирались в доверие и вынюхивали подноготную каждого сотрудника, без конца проводили какие-то тесты, «психологические игры», сверки, искусственно создавали провокационные ситуации, якобы для проверки психологической устойчивости персонала.

Особенно активно работали в неформальной обстановке: на вечеринках, выездах на природу и пр., где люди находились в расслабленном состоянии, под воздействием алкоголя, и их можно было брать тёпленькими. Сами никогда не пили, но других провоцировали профессионально. И всё про всех знали. Прямой аналог нашего КГБ, только страшнее, потому что прикрывались личиной доброты и заботы.

Дьявольская подмена: пришли «спасти» нас от тоталитаризма, принесли нам «свободу» и демократию. И стеклянные бусы «успеха» и «процветания». Они написали для нас, туземцев, конституцию, наложив запрет на идеологию, и втюхали нам СВОЮ ИДЕОЛОГИЮ: золотого тельца. Деньги превыше всего. Комфорт. Успех. Процветание. Как религия.

«... А КТО СОБЛАЗНИТ МАЛЫХ СИХ..., ТОМУ ЛУЧШЕ БЫЛО БЫ, ЕСЛИ БЫ ПОВЕСИЛИ ЕМУ МЕЛЬНИЧНЫЙ ЖЕРНОВ НА ШЕЮ И ПОТОПИЛИ ЕГО ВО ГЛУБИНЕ МОРСКОЙ». (Мф., 18:06)

Бусы слепили глаза. Открытые, наивные, доверчивые, как дети, мы, русские, как бабочки, летели на огонь.

Могу сегодня говорить об этом открыто. При переходе в директорат я давала подписку о неразглашении «страшной военной тайны». Но период времени истёк. К тому же сегодня США является прямым открытым врагом нашей страны, развязавшим с нами войну, и этот факт сам по себе аннулирует прежние договорённости.

Кроме того, то, о чём я рассказываю, уже давно не секрет. Просто мы были первыми. Впоследствии на территории бывшего Союза возникло множество подобных предприятий, а американцы внедрились во все структуры и сферы управления страной. Вначале негласно, а потом всё наглее и развязней они вели себя, не скрывая, что чувствуют себя хозяевами на нашей земле.

Яркий пример: Екатеринбург, где огромный город стал заложником созданного госдепом центра влияния, по сути, превратившего город в один из своих штатов. Не случайно они выбрали именно это место. Сегодня, когда маски сброшены, мы слышим признания «отцов демократии». Они планировали «разломить шоколадку» пополам по линии Уральских гор: хрясь – и половина России уже не наша.

И всё это принесла нам долгожданная западная «СВОБОДА». Эти помои, продукты разложения западной цивилизации, в предельно высокой концентрации обрушили на нас наши «спасители», дабы подчистить для себя территорию.

«Невежественная эта СВОБОДА – мать всех страстей. Конец этой свободы – жестокое рабство» (Исаак Сирин, VII век).

А тогда, в самом начале 90-х, я оказалась в самой верхней башне «эмпайэр стэйт билдинг» американского нефтяного пылесоса, только что установленного в России.

О, это был мой звёздный час. Всё по высшему разряду: уровень совещаний, которые приходилось переводить, в том числе Советы директоров компании, круг общения, интереснейшая работа; честный и правильный человек (вдруг!) – мой босс, в чём мне повезло невероятно; чудесная подруга – его жена; назначение моего супруга на должность начальника отдела снабжения – Генерал формировал свою команду, которой он мог доверять; оклад взлетел в такую высь, о которой я и сегодня вспоминаю с придыханием; всевозможные привилегии, которые полагались по статусу.

Например, мы могли бесплатно пользоваться нашим Боингом, который через день летал в Москву и обратно, и обычно был занят всего на одну треть. Нам позволялось брать с собой родственников или друзей, тоже бесплатно.

По скромности своей я воспользовалась этой услугой всего лишь один раз – для себя, летала на шопинг во вновь открывшиеся в Москве дорогие магазины в ГУМе и ЦУМе, и один раз – для друзей. А были люди, которые не стеснялись и регулярно летали в столицу на выходные – на балет в Большой театр, например.

Да, моя американская сказка совпала по времени с тем периодом, когда Россия летела в пропасть, чего я тогда попросту не хотела видеть. Уж простите. Сегодня могу прямо смотреть в глаза соотечественникам – линия жизни, как правило, стремится к оси ординат, и уровень взлёта часто бывает равен уровню падения. За всё давным-давно заплачено. Сполна.

Ох и холодно было нашим американцам на Крайнем Севере, очень холодно. Долгая, долгая зима, морозы порой до сорока пяти. Очень короткий световой день. Приезжаешь на работу – ещё темно, покидаешь офис – уже темно. Пока до машины добежишь, лицо инеем покроется. Выдох повисает в морозном воздухе искристым белым шаром, какое-то время не тает.

Так и плавают шары в свете фонарей. А под офисом уже разогретые автомобили, как в бане, паром исходят, поджидают каждый своего шефа. У компании целый автопарк, огромный штат водителей. Всё строго по-американски ранжировано. За Генералами закреплены самые дорогие авто, за начальниками отделов – на ступеньку ниже классом, ну и далее по списку. Технический персонал развозят по домам микроавтобусы.

Кроме того, по контракту (т.е. за наш счёт) «партнёрам» полагалась самая крутая из существующей тогда в мире амуниция. Аляски на каком-то там дивном пуху, чуть не пингвиньем, с меховым капюшоном, теплая меховая обувь, перчатки и пр. Нашим же сотрудникам ничего такого не полагалось. Даже рабочим-нефтяникам на месторождении, большую часть времени проводившим «на свежем воздухе». Иногда, к празднику, выделяли несколько тулупов из овчины – передовикам. Наш Генерал «выбивал» – в обход контракта.

Вообще, эта разница, разительная, неприкрытая, во всём, что «полагалось» американским сотрудникам и «не полагалось» российским, уже тогда сразу и очевидно проявляла расстановку сил и фактический статус обеих сторон. Размер оплаты труда двух равноценных специалистов за одну и ту же работу – «их» и «наших» – различался «dramatically». По их меркам нам платили, как рабам на плантации, за исключением ключевых фигур, которых надо было прикармливать сладеньким.

Но. Это всё равно были заоблачные деньги по сравнению с теми, что имели в те годы остальные россияне. Поэтому даже уборщицам СП завидовали «обычные» люди за пределами нашего звездолёта.

Тем более что назывались теперь уборщицы гордо – «cleaning ladies». Водители в компании считались небожителями, шутка ли – роскошные автомобили, таких тогда еще не было в нашем городе, дорогое техобслуживание, которым занимались квалифицированные специалисты, работа – ручки белые: утром привёз шефа в офис, днём на обед, вечером – домой. Ну иногда в аэропорт. Целый день они проводили в специально оборудованной для них комнате ожидания, играли в шахматы, курили, пили кофе. На работу одевались «богато», не по-водительски.

Кормили американцев по высшему разряду, отдельно от наших, увозили на обед и ужин, а мы, в большинстве своём, обедали дома, за свой счёт. Пришлось однажды переводить беседу за обедом в кафе, где обедали «партнёры» – российскую сторону туда допускали неохотно.

Я случайно заглянула на кухню; там суетились повара. Помню огромный бак, куда они сбрасывали «отходы». Разделывали австрийских кур. В отход улетало всё, кроме филе-грудки. Я спросила: а это куда? На свалку. У меня потемнело в глазах. В городе раз в неделю «выбрасывали» на прилавок синих кур, и люди добывали их в драку. Позже узнала, что СП заключило контракт с местной фирмой, которая эти «отходы» вывозила – якобы на свалку. Понятно, что всё это добро потом попадало на рынок.
Продолжение на следующей странице