Изделие Defense («Оборона») в далёком 1718 году прозвали «оружейной машиной» (machine gun). Но пулемётом в современном понимании оно не было. Да и вообще на оружие походило довольно условно!


В начале XVIII века дерзкие берберийские и прочие османские рейдеры на своих шустрых корабликах на ура доказывали справедливость поговорки «артельно и батьку бить сподручнее», лихо обрушиваясь слаженными стаями на медлительных и неповоротливых торговцев с полными трюмами заветного хабара.

Стрелять (и заодно попадать) в борьбе с пиратами требовалось как можно чаще, но из-за большого числа мелких противников результат даже самого успешного попадания из пушки заметно обесценивался.

Изобретатель, адвокат и литератор Джеймс Пакл предложил своё решение проблемы. Его ружьё могло дать палубным командам то, чего у них до этого толком не было: огневой манёвр и невиданную скорострельность.


Вот реплика из подлинных лишних музейных деталей. Ружьё стоит на почти современном разлапистом треножнике, свободно вращается на 360 градусов и обладает идеальным балансом. Тяжёлая задняя часть с зарядными каморами и механизмом уравновешена длинным стволом. Уравновешена потому, что он всего лишь один. Многостволки балансировать сложнее, да и слишком уж они массивны и неповоротливы.


Зарядные каморы идеально притёрты ко стволу, и прижимаются к нему специальным винтом. Они сравнительно малы, поэтому стоят куда дешевле пакета из нескольких стволов при той же скорострельности. Кроме того, зарядный блок можно снять и перезарядить отдельно, с куда более простыми чисткой и обслуживанием.


Термином «ружьё» обольщаться тоже не стоит. На современные рубли калибр изделия вполне пушечный — 32-мм. Конечно, толстый корабельный брус такая пуля не пробьёт даже в упор, но вот стрельба по гребцам, расчёту пушчонки или офицерам — другое дело!


Увесистая свинцовая плюха на расстоянии в 50-60 метров и сама по себе отлично рвёт живые ткани и ненужные больше органы, а Пакл ещё и предусмотрел крайне экзотические кубические пули — чтобы враг больнее страдал.
Да, он это серьёзно!

Второй тип зарядных камор и боеприпасов предназначался для стрельбы по всяким пиратствующим нехристям, в первую очередь туркам. Времена были суровые, политкорректность ещё не придумали.


Баллистику, впрочем, тоже. У всех сохранившихся изделий ствол вполне обычный, так что летели кубические мягкие свинцовые пули «куда-то туда» и убойную силу на расстоянии теряли вполне предсказуемо.


Зато главное достоинство ружьё имело сразу. Оно стреляло часто. Практическая скорострельность расчёта из трёх человек — девять выстрелов в минуту. Обычный стрелок с ружьём давал полтора-два. Очень хороший — до трёх.

У «Обороны», чтобы открутить винт-фиксатор, вручную провернуть барабан до совмещения каморы и ствола, прикрутить его винтом обратно до плотного вхождения каморы в ствол, прицелиться и выстрелить, уходило семь-восемь секунд.


Обратите внимание на автоматизацию трёхсотлетней давности. Притёртые крышечки-заглушки на зарядных каморах держат порох сухим и аккуратно сдвигаются в сторону замком ружья на каждом повороте барабана. И да, его нельзя провернуть иначе как против часовой стрелки. Этим занимается ещё пара специальных деталей.


Как и любой другой хайтек, погубила ружьё технологичность. Для соблюдения всех допусков и качества деталей требовался не весёлый красноносый алкоголик из арсенала с рабочим кувалдометром, а серьёзный трезвый ювелир. Разницу цены одного ствола с шестью-девятью зарядными каморами и цены традиционной многостволки это требование нивелировало чуть более, чем полностью.

Единственным серьёзным покупателем на изделие оказался 2-й герцог Монтегю. В оплаченной Джоном Монтегю военной экспедиции ружьё себя вполне предсказуемо не показало и так и осталось не более чем траурным памятником оружейной мысли. Флоту Пакл «Оборону» так и не продал.


Но как ни крути — это чуть ли не первый действительно противоминный калибр в истории человечества! Пусть и за полтора века до появления современных миноносок.

Михаил Лапиков