Сейчас, спустя годы после Евромайдана, переворота и начала войны, становится чем дальше, тем заметнее, как много общего у событий 2013-2014 годов на Украине с российскими событиями осени 1993-го. Причем сходство, возможно, в самом важном — в общей канве глубинных общественно-политических тенденций.

Конфликт между Верховным Советом и президентом Борисом Ельциным, который завершился расстрелом российского парламента из танков, стал одним из самых трагических, кровавых и одновременно определяющих событий современной истории России. Только по официальным данным, счет жертв тех событий идет на сотни, а отдельные исследователи утверждают, что на самом деле погибших тогда защитников Белого дома было в разы больше.

Это невольно заставляет задаваться вопросом, почему же, несмотря на столь мрачную развязку противостояния, Россия, балансировавшая тогда на грани гражданской войны, смогла удержаться? Почему в конечном итоге страна смогла выбраться из водоворота национальной катастрофы, в которую ее, казалось, необратимо затягивало?

И почему на Украине события пошли совсем иным путем? Причем чем дальше, тем меньше надежды на хоть сколько-нибудь благополучное будущее для этой страны.

Часть ответа таится именно в судьбоносных для обоих государств событиях 1993 и 2014 годов.


Для лучшего понимания стоит осмыслить то сходство и те различия, что были между Россией и Украиной в эти переломные моменты.

Несмотря на, казалось бы, абсолютно разные ситуации, у российского 1993-го и украинского 2014-го действительно много общего:

1. Глубокий раскол политически активной части общества на две противостоящие друг другу стороны, отстаивавших разные идеологии и образы будущего страны и даже взявшихся за оружие из-за этого.

2. Период междувластия, когда контроль над государственной системой не принадлежал в полной мере ни одной политической силе, а представители различных органов власти, включая армию и силовые структуры, колебались между враждующими сторонами, и чаша весов — теоретически — могла склониться в любую сторону.

3. Переход противостояния к вооруженной фазе с многочисленными жертвами — в первую очередь у потерпевшей поражение стороны.

4. Победа одной из сторон и перезагрузка государственной и общественно-политической системы путем выборов.

Однако помимо значительного сходства были и различия. Самым серьезным, пожалуй, было то, что в России 1993 год был периодом социально-экономической катастрофы и балансирования огромной части российского общества на грани выживания в буквальном смысле этого слова. На Украине же 2014 год, при всех, разумеется, существовавших тогда проблемах и трудностях, был годом социальной стабильности и экономического благополучия населения.

Безусловно, важной спецификой Украины было (и остается) то, что тот самый идеологический общественный раскол в значительной степени совпал с географическим. В то же время не стоит видеть в данном факторе нечто уникальное. В России карта сепаратизма в тот момент также разыгрывалась в полный рост и была крайне опасной для страны, а причины, по которым она в итоге не сыграла, еще ждут своих внимательных и беспристрастных исследователей.

Что еще?

Да из самых важных факторов, пожалуй, все.

Хотя нет, был еще один, чрезвычайно важный, момент сходства между российской ситуацией в 1993-м и украинской в 2014-м. Он заключался в пассивности большей части населения страны, которое наблюдало за противостоянием в прямом эфире, включая расстрел парламента из танков и убийства людей в одесском Доме профсоюзов, а потом просто признало и приняло победителя.


Именно последнее является причиной ожесточенных споров в социальных сетях и СМИ со взаимными обвинениями и громкими хлопаниями виртуальными дверьми, причем продолжается это уже четвертый год.

— Россия предала своих сторонников на Украине, не вмешавшись активно и позволив захватить власть Западу, его ставленникам и нацикам!

— А какой смысл ей вмешиваться, если эти сторонники сидят тихо и заняли позицию "моя хата с краю"? На Украине отсутствует сопротивление этой власти, которая издевается над этими людьми, плюет на могилы их предков, а они только утираются и молчат.

— А вы попробуйте посопротивляться — в одиночку против репрессивной машины, которая уже убила, изуродовала и запытала тысячи людей, которая может отправить в подвал СБУ, а может натравить нацистов из добробата, чтобы они просто убили тебя и твоих близких в подворотне. Нельзя требовать от людей быть героями-одиночками, идущими на гарантированную смерть.

— Значит, во время Великой Отечественной люди могли идти с открытыми глазами идти на верную смерть, а их потомки даже боятся защитить право своих детей учиться на родном языке!

Эти споры стали привычными в Рунете, доводы сторон уже навязли на зубах.

Но если взглянуть на эти дискуссии с точки зрения проводимого сравнения, то у адвокатов молчащего населения Украины появляется еще один аргумент. Ведь тогда, в 1993 году, российское общество точно так же просто наблюдало за противостоянием Верховного Совета и президента, точно так же не встало за защиту расстрелянного парламента и точно так же просто признало победившую сторону.

А то, что дальнейшие события развивались иначе (без репрессий для проигравших и с курсом на национальное примирение), так это, должно быть, просто счастливая для России случайность.

Точно так же… Должно быть, случайность…

Или все-таки не совсем?

Двадцать пятого мая 2014 года, через пару месяцев после развязки на Майдане и ровно в тот момент, когда общественно-политическое противостояние в стране начало переходить в стадию гражданской войны, на Украине состоялись президентские выборы. На них уверенно в первом же туре победил Петр Порошенко.


Явка на выборах составила чуть более 60% (за вычетом территорий Донецкой и Луганской областей, на которых не было голосования). В западных и центральных областях явка было на уровне 67%, на юго-востоке заметно меньше — чуть больше 50%.

Невысокая явка на юго-востоке дала основание экспертам говорить о том, что это стало формой протеста для украинского общества относительно происходящих событий. И это действительно так. Главный вопрос и основная проблема — в масштабах этого протеста.

В 1993 году, спустя два месяца после расстрела российского парламента из танков, в стране прошли парламентские выборы. Их результаты лучше всего описывает знаменитая фраза: "Россия, ты одурела!", сказанная тогда по их поводу.

Явка страны на тех выборах составила около 55%.

Но главным было даже другое: почти 23% голосов избирателей, полученных ЛДПР во главе с Владимиром Вольфовичем Жириновским, который и стал триумфальным победителем.

Тогда эти результаты поняли правильно все — и эксперты, и политики, и власть.

Российское общество — инертное, казалось, равнодушное к боям с применением тяжелой техники в столице и занятое в тот момент физическим выживанием, — высказало свое мнение по поводу произошедшего, да и вообще происходящего со страной. Заявило самым простым, прямым, абсолютно законным и максимально демократическим способом.

Этого хватило, чтобы оно оказалось услышанным.

Возможно, именно эти 23% голосов при 55%-ной явке и определили весь дальнейший ход событий в стране, который был тяжелым, трагическим и с большим количеством жертв, но завершился тем, что России удалось избежать самых катастрофических сценариев и в итоге вернуться на "столбовую дорогу" своей истории.

Президентские выборы 2014 года показали, что на Украине нет — просто нет — той критической массы в составе общества, которая, высказав свое мнение, способна заставить власти страны почувствовать бегущий по спине холодок.


Этой критической массы не оказалось даже в тот момент, когда страна открыто начала падать в гражданскую войну, а счет ее жертвам уже пошел на десятки человеческих жизней. А раз так, то наивно было бы ожидать появления этой критической массы в период, когда власти "всего лишь" взвинчивают коммунальные тарифы, ликвидируют целые пласты системы соцзащиты и уничтожают образование на русском языке.

Не будет большим преувеличением сказать, что все происходящие события на Украине являются следствием этого ключевого и очень печального для страны обстоятельства.