Наша страна, никак не афишируя, не рекламируя, а лишь постепенно продвигаясь и спокойно работая, обставила западников там, где они — причем веками — чувствовали себя целыми императорами. Речь идет о виноделии. Такого они от нас не ждали точно.

Наше виноделие, вспомнив традиции (о них чуть ниже) и добавив правильную дозу новаторства, вышло, если кто-то пока не в курсе, в чемпионы.

Те, кто всерьез занимаются отраслевыми проблемами, начали с лозы. Великие и знаменитые "Курчатники" предоставили научную базу, экспертизу и специалистов, чтобы расшифровать геномы русских видов лозы. Десятки экспедиций, тысячи собранных веточек, корней и ягод. Сегодня атлас автохтонных — то есть коренных по происхождению — сортов русского винограда насчитывает три с лишним тысячи названий. Ни одна, даже самая древняя (сарказм) винодельческая держава в мире не бралась за подобный проект. И этому есть чрезвычайно немудрящее объяснение: при прозрачности сортов и видов бодяжить вина чрезвычайно затруднительно, это раз. Два — немедленно выяснится еще одно чарующее обстоятельство: знаменитые бордоские и бургундские лозы происходят на самом деле из Америки. Сожранная филлоксерой общефранцузская лоза заставила виноградарей вывести гибридные сорта, закупая растительный материал в США. Если на этикетке "божественного" вина — за безумные деньги — написано, что это "французский продукт", не верьте глазам своим!

А вот русскому вину, в котором каждая цепочка ДНК каждой его капли, каждый терруар (сочетание климата, рельефа и почвы) описаны досконально и сертифицированы, доверять и можно, и нужно.

Если знаешь историю и помнишь, что русское виноделие и вино существуют много веков и что наша страна вино умела не только производить, но и им торговать (Архангельск был одним из крупнейших европейских хабов, где заключались колоссальные по объему и по деньгам сделки покупки и продажи тех же кларетов), то нынешний расцвет виноделия не удивляет.

Удивляет, что про расцвет не пишут, не говорят, а как-то чрезвычайно стеснительно лишь соглашаются с тем, что русские и тут оказались лидерами и чемпионами.

Вино, вначале завезенное, а затем и собственное, из винограда, выращенного на наших южных рубежах, сопровождало русских последние тысячу лет.

В церкви вином причащали, в домах им угощали. Вино производить повелевали русские императоры, а выращиванием, уходом за лозой, сбором урожая и всем остальным, с виноделием связанным, занимались аристократы, русские графы и князья. По замечанию авторитетного винного критика той эпохи — Пушкина Александра — цимлянское (игристое) было роскошным. Он только и делал, что его упоминал везде, где только можно, — от "Да вот в бутылке засмоленной, между жарким и бланманже несут цимлянское уже" до "Приготовь же, Дон заветный, для наездников лихих сок кипучий, искрометный виноградников твоих".

Вино, как и еда, в России — в империи, в СССР или в нынешней большой исторической России — было вопросом не только экономики. Вино (как и еда) было вопросом политики. Власть старалась за вином бдить. Всегда тщательно, но не всегда успешно. Глупости и ошибки в решении винного вопроса (сухой закон Горбачева) привели в числе других провалов к потере не только великолепных виноградников, но и к потере державы.

Удар по виноделию, утрата (по той же политической близорукости) Крыма — колыбели русского шампанского и мощнейшего центра культивирования лозы и производства ценнейших вин — был такой силы, что много лет подряд под "русским виноделием" понимали разбавление винного концентрата, если не что похуже.

Потребовались коллективные геркулесовы усилия, чтобы не просто остановить энтропию отрасли, но и полностью развернуть вектор.

Потребовался закон, который регламентирует отраслевые принципы, — колоссальный труд, который оказался по плечу и законодателям, и отраслевым специалистам. Его приняли пять лет назад. Кабинетная юридическая база и всеми принятые правила игры дали свободу работать, придумывать и творить вина, не боясь за ошибки.

Русское виноделие из непонятной аристократической блажи стало индустрией. Где не существует никаких серых зон. Которые, кстати говоря, имеются у самых известных винодельческих стран.

Успехи русского виноделия — это мирная, без апломба, но с прицелом на победу экспансия на зарубежные рынки. Процесс зеркален: если мы готовы поставлять вина в Бразилию, то и Бразилия получит ровно те же возможности для своего винного экспорта к нам.

БРИКС, этот самый жуткий ночной кошмар глобалистов, может со временем стать коллективным планетарным виноградарем и виноделом.

Но это все слова. Дела — это когда русские выбирают стоящие на полках русские вина. Их названия завораживают здоровой самоиронией. Как вам рислинг "Дед-натурал"? А как вам игристое "Просека"? А роскошное розовое "Румянец"?

Успех русского вина — когда русские знают, какое наше вино брать. Когда мы уверены в своем выборе. Когда мы все понимаем, что каждый рубль, потраченный на наше вино, вернется к нам же сторицей не только в виде удовольствия от роскошного напитка, но и от понимания, что деньги пойдут на обустройство страны, в которой мы живем.

А главное — когда мы знаем, что и в виноделии, вместе взявшись за руки, мы тоже сумели победить.

Елена Караева