Благодаря перестроечному искусству и мемуаристике заградотряды имеют мрачную репутацию. Проявите малодушие — и в лучшем случае вас отправят в сибирские лагеря. В худшем — подбодрят пулями в спину, если недостаточно решительно атакуете. Звучит бредовато? Да, но многие в это верят. Так как же было на самом деле? Попробуем разобраться.


В плену эмоций

Обычный человек не будет перерывать пыльные папки документов в ЦАМО, продираясь сквозь не всегда различимый почерк, или читать занудные, но обширные исследования. Он обратится к мемуарам — причём скорее к имеющим славу «скандальных», нежели к «кондово-патриотическим».

А там — яркие, врезающиеся в голову куски:

«Однажды массы русских войск пошли в атаку. Но их встретили дружным огнём пулемётов и противотанковых орудий. Оставшиеся в живых стали откатываться назад. Но тут из русских траншей ударили десятки пулемётов и противотанковые пушки. Мы видели, как метались, погибая, на нейтральной полосе толпы ваших обезумевших от ужаса солдат».

Или современный кинематограф ярких впечатлений подкинет. Эпизоды из «Утомлённых солнцем» или «Штрафбата», когда лощёный энкавэдэшник радостно лупит из «Максима» по дрогнувшей своей пехоте, гораздо сильнее въедаются в головы, чем сухая, скучная статистика. Кино же — оно всегда о том, чтобы показать драму на пределе человеческих чувств, а не скупо передать имеющиеся факты.


Сухая статистика

Следует оговориться: война была большая, разных ситуаций было много. И намеренная стрельба по своим и правда время от времени случалась — но в большей части случаев речь шла о перебежчиках. Это была общепринятая практика — немцы в Сталинградском котле занимались тем же самым.

Также следует помнить о расстрелах паникёров на месте. Тут имеются в виду единичные люди — просто потому, что, если паника перекинется на всё подразделение, что-то с этим делать будет уже бесполезно. Да и занимались таким не заградотряды, а командиры этих самых подразделений.

По самим же заградотрядам у нас есть примеры весьма убедительной статистики. Например, в тяжелейший период с июня по октябрь 1941 года заградотрядами была задержана внушительная толпа почти в 660 тысяч человек. Из них арестовали 25 тысяч — одну двадцать пятую. А расстреляли чуть больше десяти тысяч. Другие были тут же отправлены в свои части.

Заградотряды были чем-то вроде военной полиции, которая ловит и водворяет на своё место, а не запугивает личный состав безудержным террором. Причём они иногда пополнялись вообще теми же солдатами, которых задерживали.

К слову, расстрелянные сплошь и рядом вовсе не были просто запаниковавшими бойцами. В разбитой части, а таких в РККА начала войны хватало, дезертирство — обычное явление. Один такой деятель, например, уехал из части вместе с оружием и машиной, поселился в лесу, жил кражей скотины, а при задержании застрелил человека. Были персонажи, отнимавшие еду у людей в окрестностях окружённого Ленинграда.


Хотя разгадка на самом деле проста. Если расстреливать в назидание другим при любой возможности — а в 1941-м таких возможностей было очень много, — воевать в итоге станет некому. И даже если выиграть войну, — восстанавливать страну и так долго и дорого, а тут ещё плюс сотни тысяч к огромной демографической яме.

Благо у большевиков уже был опыт обхождения со схожей бедой — дезертирами. РККА была единственной структурой, сумевшей, пусть и относительно, побороть эту касавшуюся всех беду Гражданской войны. И не столько благодаря решительным мерам, сколько их сочетанию с гибкостью и умением прощать, — и в немалой степени потому и победила.

Поэтому ничего удивительного в том, что начальство вовсе не стремилось поубивать своих оступившихся бойцов, не было — подход к заградотрядам вытекал из уже выстраданного опыта.

Тимур Шерзад