У двух членов Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека — Татьяны Марголиной и Светланы Маковецкой — прошли обыски. Чтобы силовики ворвались домой к правозащитникам, назначенным в СПЧ указом главы государства, — такого еще не было. Никогда.


Члены Совета не обладают каким-то иммунитетом. Но у них есть статус. И он подразумевает доверие не кого бы то ни было, а самого президента. Так что произошедшее — нонсенс. Сам обыск был проведен с нарушениями, кадры (в том числе с членами семьи) попали в Сеть, изъятое имущество (в том числе близких) не вернули. Это похоже на тот самый произвол, который является показателем отката в правовой нигилизм.

Обыски проходили 19 мая 2023 года по делу о предполагаемом вывозе документов пермского «Мемориала» (признан иноагентом). Не так давно в аэропорту был задержан председатель Центра исторической памяти, который считают продолжателем дела ликвидированного «Мемориала», Александр Чернышов — правда, ему сначала вменили почему-то хулиганство (якобы матерился и оскорблял пассажиров, что для знающих Александра звучало дико).

Ни Светлана Маковецкая, ни Татьяна Марголина никогда не были членами организации. Но по самому долгу своей правозащитной деятельности общались со всеми НКО. Маковецкая, к слову, возглавляет как раз профильную комиссию в СПЧ. А Марголина сама родом из Перми, была много лет уполномоченным по защите прав человека в регионе. Когда Чернышова задержали, пермские правозащитники оборвали телефоны Марголиной и Маковецкой: «Что с ним? Где он? За что?» И те, разумеется, пытались это понять. На этом все. Никакой другой связи у двух членов СПЧ с уголовным делом о предполагаемой попытке вывоза архива не было и быть не могло. Но, допустим, они что-то могли знать. Разве они не сообщили бы это прямо правоохранительным органам? А обыск подразумевает, что не только не сообщили, но еще и прятали у себя дома что-то относящееся к делу. Это даже звучит как безумие. Выходит, люди, которым президент верил (и надеюсь, верит) фактически безусловно, много-много лет подряд прятали у себя вещдоки?

Тут нелишним будет рассказать про обеих женщин, которые доказали свое право называться настоящими правозащитниками.

Татьяна Марголина — педагог по образованию, прошла уникальный путь от председателя Комитета по образованию и науке города Перми (выбрали ее по конкурсу) и до заместителя губернатора Пермской области (курировала вопросы образования, культуры, защиты прав детей). С 2005 по 2017 годы была уполномоченным по правам человека в Пермской области, а с 20 сентября 2007 года — уполномоченным по правам человека в Пермском крае. Должность уполномоченного она занимала до ноября 2017 года. С того же года является членом Правления Европейского института омбудсменов. Если перечислять ее заслуги в развитии гражданского общества, не хватит и отдельной статьи. А есть еще научная и преподавательская деятельность: профессор Марголина в Пермском госуниверситете ведет направления «конфликтология», «защита прав человека».

Светлана Маковецкая — директор Центра гражданского анализа и независимых исследований «ГРАНИ», всю свою жизнь посвятила НКО. Она один из авторов стратегий развития общественных институтов. Сегодня ее называют главной защитницей НКО, и на ее экспертное мнение опирается правительство. И снова — перечислять все было бы слишком долго, но и в этом случае можно было бы чего-то упустить.

И вот эти две женщины с безупречной репутацией, члены СПЧ на протяжении многих лет, оказались под подозрением. Иначе зачем были бы нужны обыски?

Кадры с этой, прямо скажем, малоприятной процедуры, проходившей дома у Марголиной, были слиты в Интернет. Попал на видео близкий ей человек.

В доме Маковецкой изъяли всю технику (и как ей работать теперь?), зачем-то прихватили архив документов одного из членов семьи. Все это похоже на произвол. А по его поводу на днях написал замечательную (историческую) статью председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин. Она заканчивается вот такими вопросами: «Кто и зачем призывает даже сейчас — якобы во имя консерватизма — к отказу страны от взятия правового барьера? Разве можно на основе правового нигилизма утвердить «суд скорый, правый, милостивый и равный для всех», то есть утвердить правосудие? Разве можно после страшных уроков прошлого, обернувшихся двумя государственными катастрофами в одном только ХХ столетии, восхвалять как лучшее именно то губительное, что эти катастрофы и породило? Разве мало подвигов и великих свершений в нашей истории как XX, так и предшествующих веков? Так почему же зачастую мы избираем в качестве нашего ориентира не эти подвиги и свершения, а дух несвободы и произвола, погубивший все то великое, что было создано нашими благородными предками?» Источник