Жил такой себе улей. Мед давал, пчелам место для жилья предоставлял. Но было у улья недостаток – сильно он был самостоятельный и не стандартный, и хотел, чтоб его ценили больше других ульев на пасеке. Был он огромный такой, в триколор крашенный. И пчелы вроде как были там обычные, трудолюбивые, но и трутней хватало. Своих трутней улей периодически ликвидировал, привлекая к производству новых пчел трутней со стороны, что бы кровь не застаивалась, и чтоб пчелам веселее было.

С размерами тоже все было в порядке, то там кусок отрежут, то там. Пчелы радостно достраивали недостающее. Отрезал пасечник, т.к. ему тоже не очень нравились размеры. Но делал это аккуратно и с научным подходом. То зимой покормить забыл часть улья, то заразу какую занес, в общем чтоб пчелы не тревожились и все было путем естественным по правилам природного отбора.

И жил так улей долго, хоть и не сильно счастливо, зато одинаково стабильно.



Но захотелось улью стать чем-то большим чем медопроизводителем, захотелось самому решать, каких трутней кормить, каких выгнать, где мед собирать и какими пчелами, где его хранить и кому отдавать.
Понятное дело, что такой беспредел пасечника не очень устраивал, но ничего он сделать с этим не мог – пчел много, и хоть кусают одноразово, но не безболезненно.

Загрустил пасечник. Но тут его посетил заокеанский друг, который предложил провести один очень любопытный опыт. Затрат никаких, неудобства тоже. И согласился пасечник.
И дал улью полную свободу. Даже мед не собирал.

И вот тут начались у улья проблемы. Свобода - это конечно замечательно и прекрасно. Но у улья стала протекать крыша. Пчелы волнуюцо – сыро, деткам не очень. А пасечник и внимания не обращает. А улей сам то что может, он же огромное пустотелое бревно.

Потом повалились всякие проходимцы мед тырить. Пчелы отбивались как могли и таки отбились.
Но уж очень хотелось лихоимцам меду. И начали они поджигать улей. То с одной стороны, с южной – пчелы на пожар, лихоимцы за медом с севера. То с восточной подожгут, а с западной за медом. И дошло до того что пчелы перестали летать за медом, а стали только запасы свои охранять, пожары тушить, да детей растить, благо запасы были.

Но поджигатели, поняв что пчелы приспособились, взяли на вооружение другую тактику. Пригласили они шершней. Те с пчелами никогда особо не дружили, мед любили и согласились. Мы мол шершни боевые нам не привыкать.

Собрались да полетели, без всякой подготовки. Не учли ток одного момента – пчелы были единодушны с ульем. И ценой потерь невероятных отбили нападение.

И все бы закончилось нормально, и пчел бы меньше не стало, если бы в тему не вписались осы. Им тоже мед нужен, работать они особо не умели, зато жалить могли часто и без вреда для себя.

Объединившись с остатками шершней, они захватили улей, пчел перебили, мед сожрали. И стали жить припеваючи внутри улья.

И опять бы все ничего. И улей уже как бы и не против. Но вопрос один остался не решенный – зачем пасечнику такой улей? Меда нет, воска нет, тварей кусачих и злобных полно. И хоть его никто и не спрашивал нравицо ему это или нет, решил пасечник проблему самостоятельно – облил улей керосином (давно хотел, да пчел жалел) и поджег. Горел улей долго и ярко. Но то ли в техникой пожарной безопасности было не очень, то ли какая то горящая оса перелетела на другой улей, сие сейчас уже никому не ведомо, но сгорела вся пасека, и так горела что даже заокеанскому другу совет правильный давшему видно было.

Мораль у басни такова – в современном мире, не нами построенном, никто никогда и нигде не учитывал интересы населения. Учитывались только интересы небольшой части, представляющей правящий класс. Эти граждане жить могут вечно, и пока им не дают по рукам (головам, шеям, жопам) они будут творить в мире беспредел. Любая страна которая с этим не согласна – будет уничтожена любой ценой, как бы она ни шла на уступки оппонентам.

saitec