О ситуации вокруг Нагорного Карабаха и о последних новостях с фронта

О жизни на войне…

Накануне поздно вечером я сидел на передке у заместителя командира Славянки Монаха. Мы пили чай, играли в «шешу-бешу» и сосредоточенно слушали рацию.
-Пацанов кошмарят - только и сказал Леонидыч.
Бригада вторую неделю работала. Только что накрыло кассетами один из наших передовых опорников. И мы слушали, как мальчишки в темноте пытались определить, сколько у них трехсотых.
Свет включать нельзя было, потому что над ними висела вражеская птица. И бойцы барахтались в своем тесном блиндажике, пытаясь наощупь определить, кого куда ранили. Командир отделения спокойно и деловито докладывал:
-Трехсотые, один тяжелый, нужны носилки, остальные легкие, нужна эвакуация…
-Эвакуация только от Камня (позиция такая)… дотащите его туда на носилках, через 20 минут будет черепаха, - отвечал ему ротный
-Да не могу я, птичка висит…
Ротный мгновение помолчал и снова заговорил:
-Слушай ну ты же понимаешь, что надо. Бери его за шиворот и тащи, пусть остальные сидят… Сейчас зушка отработает, бери и тащи, сам же знаешь, нет другого выхода…
Мы слушали это и, сжав губы, кидали кубики и молчали… Это происходило в каких-то считанных километрах от нас.

Это уже вошло в традицию - я приезжал к Леонидычу и слушал по рации, как мальчишки воюют… Как они стреляют, кричат, идут вперед, как их обкладывают градами, минами и снарядами и черт знает еще чем, как они в прямом эфире получают ранения и умирают…
А я слушаю их, пью крепкий чай и говорю с Леонидычем… Такая вот у меня жизнь…
Большинство операций, которые воюют его солдаты, Леонидыч планирует лично, а потом сидит вечерами один в своем блиндаже и слушает, слушает эту рацию… Она всегда с ним, и он всегда слушает, даже засыпает под голоса этих своих пацанов… Такая вот у него жизнь…
И потому я приезжаю к нему вечерами, чтобы мы сидели вдвоем и слушали эту рацию вместе и старались не говорить о том, что происходит там… Говорим о чем угодно, но только не об этом…

Тут в рации заговорил штаб:
-Запросите у союзников позывные трехсотых…
Штаб откровенно проигнорировали… Зушка отработала, птичка не улетела, бойцы не смогли вылезти, опять прилетела кассета:
-Вроде ничего, приходит в себя, вроде посекло только… - говорил взводный
-Минут 40 продержитесь?… Потом, надо… Понял - надо выходить, будем вытаскивать вас… - уговаривал его ротный…
-Продержусь… - и рация замолчала, только не унимался штаб…
-Доложите позывные…
-Да что ж вы доебл-сь то так, птичка же висит, как он выйдет-то до соседей, а по рации кто же будет говорить позывные, пацанов палить… Не врубаетесь что ли, нам эвакуацию готовить, а тут вы… - не выдержал кто-то еще…
После этого рация окончательно умолкла на какое-то время. Леонидыч только усмехнулся:
-Штаб и передовая - два разных мира, совершенно не понимают друг друга…
Он помолчал и покачал головой:
-Пацаны воюют, а у этих цветы на столах - два совершенно разных мира, не понимают друг друга…
Мы доиграли свою партию, допили свой чай…
Леонидыч вздохнул и поднялся:
-Пойдем что ли… Завтра снова работать…
И мы поехали по домам… А вытащили мальчишек или нет, я узнаю, если Бог даст, только следующим вечером, когда поеду снова молчать и слушать рацию на пару с Леонидычем… Такая вот у нас здесь жизнь и война…. Источник