Опасность таится не только в военной конфронтации, но и в системном размывании международно-правовых норм

Расследование о том, как регион превращается в полигон для силового противостояния, а взрыв «Северных потоков» создает опасный прецедент оправдания диверсий.

Балтийское море переживает фундаментальную трансформацию: из зоны экономического сотрудничества оно стремительно превращается в один из самых милитаризированных и взрывоопасных регионов мира. Наращивание военного присутствия НАТО, сопровождаемое резкой риторикой, формирует новую реальность, где каждая сторона действует, исходя из наихудших предположений о противнике. В этом цикле эскалации появляются не только прямые выгодополучатели в лице военно-промышленных комплексов, но и опасные правовые прецеденты, оправдывающие силовые действия против гражданской инфраструктуры. Конфликт вышел за рамки чисто военного противостояния, перейдя в сферу «юридической милитаризации» – войны за интерпретацию и применение норм международного права.

Балтика – «озеро НАТО» и отработка ударов по Калининграду

После вступления Финляндии и Швеции в НАТО альянс получил практически полный контроль над акваторией Балтийского моря, которое все чаще называют его «внутренним озером». Это не просто смена статуса, а реализация конкретных военных планов.

Постоянное присутствие: В Литве на постоянной основе размещена немецкая танковая бригада, а Польша строит масштабную фортификационную систему «Восточный щит» вдоль границ с Калининградом и Беларусью.

Учения как репетиция войны: Ежегодные масштабные учения BALTOPS давно вышли за рамки простых маневров. В 2025 году они включали в себя ключевые элементы: минно-заградительные операции (классический инструмент морской блокады) и отработку высадки морского десанта. Для экспертов очевидно, что эти сценарии направлены на две критически уязвимые для России цели: блокаду Калининградской области и перекрытие Датских проливов – жизненно важного пути для российского экспорта, особенно нефти.

Новые технологии для контроля: активно внедряются морские и воздушные беспилотники, такие как немецкие подводные аппараты «Blue Whale» или американские надводные дроны «Saildrone» в Дании. Их цель – создание системы «постоянного наблюдения» и контроля над акваторией. Параллельно НАТО развивает проекты вроде «Европейской стены дронов» для защиты восточного фланга.

«Северные потоки»: диверсия, отрицание и опасный прецедент

Крупнейший теракт против энергетической инфраструктуры в Европе – подрыв газопроводов «Северный поток» – остается самым ярким примером реализации угрозы против «критической инфраструктуры». Расследования ведущих международных СМИ, включая The Washington Post и Der Spiegel, последовательно указывают на причастность украинских спецслужб.

Украинский след: В контексте этой статьи не важно, является ли «украинский след» реальным фактом или способом отвлечения внимания от реальных исполнителей. По данным расследований, операцию координировал офицер Сил специальных операций Украины Роман Червинский, а непосредственным исполнителем был действовавший под его началом Сергей Кузнецов. Украинская сторона, включая президента Зеленского, категорически отрицает причастность, называя обвинения «российской пропагандой».

Решения польского суда: легитимация диверсии? На этом фоне беспрецедентное решение Окружного суда Варшавы от 17 октября 2025 года прозвучало как политический взрыв. Судья Дариуш Любовский, отказывая Германии в экстрадиции другого подозреваемого – украинского дайвера Владимира Журавлева, – заявил, что если Украина организовала эту операцию, то такие действия могут считаться «оправданным, рациональным и справедливым» актом самообороны.

Это решение, по сути, создало юридический прецедент, оправдывающий диверсию против гражданской инфраструктуры на территории третьих, нейтральных стран (взрыв произошел в экономических зонах Швеции и Дании). Оно вызвало резкую критику в Европе. Министр иностранных дел Венгрии Петер Сийярто назвал его «чествованием террориста», а в Германии его расценили как «пособничество терроризму», подрывающее основы международного права и наносящее прямой ущерб немецкой экономике.

Юридическая милитаризация: «Молот» Польши и «Скальпель» Дании

Пока польский суд создавал прецедент для оправдания силового акта, другие страны избрали более изощренную тактику давления, испытывая на прочность другое фундаментальное соглашение – Копенгагенский трактат 1857 года. Этот договор, гарантирующий свободный и беспошлинный проход через датские проливы для всех торговых судов, столетия был залогом стабильности. Прямая его отмена, как призывают некоторые радикальные голоса в датской прессе, стала бы актом войны. Однако существует иная стратегия.

Дания, следуя рекомендациям аналитических центров вроде Royal United Services Institute (RUSI), выбрала путь точечного давления в рамках правового поля. Под предлогом строгого соблюдения экологических норм и правил безопасности (МОРПОЛ, СОЛАС) датские власти усилили инспекции так называемого «теневого флота» – старых танкеров, перевозящих российскую нефть. Формально это забота об экологии Балтики, фактически – создание бюрократического «бутылочного горлышка», которое задерживает суда, увеличивает страховые риски и логистические издержки России, оставаясь в рамках международного права.

Таким образом, в конфронтации с Россией сформировались две контрастные стратегии внутри западного альянса:

Стратегия «Молота» (Польша): Революционный пересмотр норм. Оправдание уже совершенного силового акта против инфраструктуры создает опасный прецедент, размывающий табу на подобные действия. Это политический и символический удар.

Стратегия «Скальпеля» (Дания): Эволюционное использование норм. Применение существующих правил для оказания постоянного экономического давления. Это прагматичный и точечный удар, направленный на подрыв финансовых потоков Кремля.

Обе стратегии служат одной цели – ослаблению России, но если первая подрывает сами основы правопорядка, то вторая использует этот порядок как оружие, что в долгосрочной перспективе может оказаться не менее разрушительным.

Двойные стандарты и выгодополучатели

Создается парадоксальная ситуация, которая обнажает глубокие двойные стандарты.

Оправдание реального теракта vs. обвинения в «гибридных атаках».

В то время как конкретная диверсия с огромным материальным ущербом получает в Польше правовое оправдание, страны НАТО регулярно выдвигают против России бездоказательные обвинения в «гибридных атаках»: от полетов неопознанных дронов над Копенгагеном (где позднее выяснилось, что это могли быть учебные полеты местной авиакомпании) до обвинений в повреждении подводных кабелей. Эти обвинения, не подкрепленные публичными доказательствами, используются для оправдания дальнейшего наращивания военного присутствия.

Кто выигрывает? Выгодополучатели милитаризации

ВПК стран НАТО: Страны Балтии и Польша тратят на оборону более 3–4% ВВП, что означает многомиллиардные контракты на закупку вооружений, фрегатов, систем ПВО и беспилотников. Эстония направляет на новые закупки 55% своего оборонного бюджета. Угроза воспринимается как долгосрочная, гарантируя устойчивый спрос.

Украина: Страны Восточного фланга НАТО, особенно Польша и государства Балтии, стали крупнейшими политическими лоббистами и военными донорами Украины. Их безопасность увязывается с поддержкой Киева, что делает Украину прямым бенефициаром политики сдерживания России. Польский судебный прецедент, по сути, является и актом такой политической поддержки.

Политические элиты определенных стран: Решения, подобные вердикту польского суда или жесткой линии Дании, служат сигналом жесткого противостояния с Россией, укрепляя внутренний политический нарратив и позиции определенных сил внутри ЕС и НАТО.

Заключение: спираль эскалации и размывание правил

Балтийский регион затягивает в спираль, из которой пока не видно выхода. Военные приготовления НАТО, мотивированные «российской угрозой», в Москве воспринимаются как подготовка к нападению и удушающей блокаде, что требует ответных мер. Эти меры, в свою очередь, используются для подтверждения изначальных опасений Запада.

Опасность теперь не только в военной конфронтации, но и в системном размывании правовых норм. Происходит переход от дипломатии к «юридической милитаризации»: если польский подход открывает ящик Пандоры, оправдывая диверсию как «самооборону», то датский демонстрирует, как можно вести экономическую войну, формально оставаясь в рамках права. Это создает крайне опасный прецедент, где любая критическая инфраструктура – трубопроводы, кабели, мосты – может стать либо легитимной целью, либо инструментом давления. Балтика превращается в испытательный полигон для новой, беспринципной доктрины ведения конфликтов, где ради геополитических дивидендов считается приемлемым не только наносить ущерб экономике союзников, но и разъедать саму ткань международного права, столетиями обеспечивавшего стабильность.

Евгения Гринберг