Запад боится России. Причину этого страха легко понять, если вдуматься в смысл заявлений западных политиков. Хиллари Клинтон сравнивает Трампа с Чемберленом, явно намекая на "политику умиротворения агрессора", Макрон требует не возвращать Россию в G-8, а Туск заявляет, что Россия не имеет права диктовать условия Украине и Европе.

Клинтон из них самая прозрачная. Она явно пытается провести параллель между современной Россией и гитлеровским рейхом. В принципе, это не новость: европейские и американские русофобы неоднократно пытались навязать миру именно такой взгляд на Россию. Но есть нюанс, который нынешнее молодое поколение не знает, ибо не застало, а из тех, кто застал, мало кто помнит. В 90-е годы ельцинскую Россию на Западе часто сравнивали с веймарской Германией и даже высказывали опасение установления в Москве радикально-националистической тоталитарной диктатуры, стремящейся к реваншу.

Тоталитарная диктатура в России не возникла, но это не помешало Западу облыжно обвинить Москву в реваншизме и в стремлении к восстановлению СССР в его прежних границах.

Собственно эта навязываемая Западом параллель между Германией 20-х – 40-х годов ХХ века и Россией с 90-х годов прошлого века до наших дней, которая по мысли западных пропагандистов должна обвинить Россию, на деле уличает Запад. Тоталитарная диктатура в Германии в 1933 году стала возможной потому, что немецкий народ пережил национальную катастрофу и глубокое национальное унижение.

По решениям Версальской мирной конференции Германию фактически разоружили, создав ей угрозу в лице возрождённой амбициозной Польши, которая не только выдвигала к веймарской Германии территориальные претензии, но и пыталась их реализовать вооружённым путём. До большой войны дело не дошло, но разоружённая, переживавшая в 20-е годы глубочайший экономический кризис Германия оказалась в крайне уязвимом положении. Немцы оказались безоружными в окружении вооружённых до зубов империалистических хищников. В результате германское общество восприняло идею реванша, не как попытку мести победителям за своё поражение, а как решение проблемы своего выживания. Гитлер привлекал немцев не расовой теорией, а пропагандой "восстановления исторической справедливости" - возвращения Германии права на самозащиту и уравнивания её в правах с её бывшими противниками.

Именно с этой точки зрения Запад рассматривал в 1990-е годы и свои взаимоотношения с Россией. Москва, не только по собственной инициативе распустившая ОВД (Организацию Варшавского Договора - Ред.), но и как минимум не препятствующая распаду Союза, видящая в Западе не противника, но союзника, не воевавшая с ним и не потерпевшая поражение на поле боя, внезапно оказалась униженной, с её интересами открыто перестали считаться. Не заставил себя ждать и экономический кризис. Более того, разоружившаяся морально Россия, ориентированная на справедливый мир без силового давления, обнаружила себя в окружении империалистических хищников, с увлечением делящих советское наследство и плотоядно посматривающих на российские богатства, с которыми, по его собственному мнению, Запад управился бы гораздо лучше.

Тревожными звонками для Москвы стали Югославия и Ирак, да и в ходе тяжелейших для неё двух Чеченских войн, Запад явно делал ставку на распад России, продолжая и после их окончания стимулировать любые сепаратистские настроения в любом уголке нашей страны.

Тем не менее, счастливо избежав угрозы как правого, так и левого тоталитаризма, сохранив демократическое правление, Россия не поддалась идеям реванша и в начале нового тысячелетия была готова к конструктивному сотрудничеству с Западом, при условии учёта её интересов и гарантий её безопасности. Любая страна обеспокоилась бы, если бы к её границам вплотную приблизился крупный военный блок, только что под надуманным предлогом демонтировавший Югославию и объявивший весь мир зоной своей ответственности, присвоив себе "право" без мандата ООН, по собственному произволу, определять правых и виновных в любом конфликте и проводить незаконные военные "операции по принуждению к миру".

Тоталитарная Германия после 1933 года видела свою цель в реванше. Реванш должен был решить все её проблемы: экономические, внутриполитические, финансовые и даже проблемы общей безопасности. Запад эти стремления поощрял, надеясь направить экспансию Берлина против СССР, Демократическая Россия в начале ХХI века отрицала политику реванша и стремилась достичь соглашения с партнёрами на базе компромисса, основанного на понимании неделимости безопасности. Этому конструктивному стремлению России Запад всячески противился, пытаясь использовать полученное в 90-е годы ХХ века преимущество для закрепления навсегда своего глобального доминирования.

Ничего общего между глобальным кризисом 30-х годов ХХ века и глобальным кризисом начала ХХI не было и нет. За исключением одного – Запад знает, что в обоих случаях вина за разжигание войны лежит на нём. Именно Запад способствовал приходу к власти в Германии Гитлера, рассчитывая направить его агрессию на Восток, на СССР. Именно Запад отказался от каких бы то ни было договорённостей с Россией, сделав ставку на её военно-политическую изоляцию и финансово-экономическое удушение. Запад способствовал развязыванию гитлеровской агрессии так же, как он развязывал прокси войны против России, не скрывая, что рассчитывает на её истощение. В обоих случаях война нужна была Западу для решения своих проблем.

Так что действительно в современном мире распространяется острый запах чемберленства, но не в плане "умиротворения агрессора" (агрессор сейчас США и "умиротворятся" Вашингтон не собирается), а в плане попытки решения внутренних проблем Запада за счёт России. Эта попытка в нынешнем веке оказалась для Запада ещё более провальной, чем в прошлом.

Когда Клинтон и прочие пытаются обвинить Россию в агрессии, сравнить её с гитлеровским рейхом, они де факто признаются в проведении преступной политики, направленной на разжигание военных конфликтов, задача которых заключалась в ослаблении и истощении всех потенциальных конкурентов (не военных противников, а торгово-экономических конкурентов) Запада, в первую очередь России.

Обвиняя Трампа в чемберленстве, Клинтон фактически подписывает явку с повинной. Заявления же Макрона и Туска дополнительно подчёркивают деструктивную роль Запада. В то время, как в результате контактов Трампа и Путина возникла реальная возможность прекращения боевых действий на Украине и возвращения от глобального противостояния к глобальному сотрудничеству, Туск фактически требует не учитывать в ходе переговоров позицию России, заявляя, что она "не имеет права диктовать Украине и Европе".

Надо заметить, что Россия в навязанной ей войне на Украине победила, а победитель как раз имеет право диктовать свою непреклонную волю всем побеждённым, в том числе и Туску. Но весь "диктат" России заключается в том, что она настаивает на комплексном и компромиссном разрешении всех глобальных проблем, что только и может обеспечить относительно прочный и относительно длительный мир. Нет более прочной гарантии мира, чем невыгодность войны, неспособной дать больше, чем даёт каждому участнику компромисса мир. Россия не выдвигает ультиматумы, но и не принимает западные попытки ультимативного диктата в международной политике. То есть, по Туску, "диктат" России заключатся в том, что она не принимает диктат Запада.

Наконец Макрон требует не возвращать Россию в "Группу восьми", а по сути, закрепить за ней статус изгоя, неприемлемого для западных структур. Это при том, что на прошлом саммите G-8 его участники отмечали, что в отсутствие России он теряет глобальный характер, а его решения не имеют в глазах незападных стран достаточной легитимности. G-8 давно уже уступает по весу в международной политике "Группе двадцати", в которую Россия входит. То есть, Макрон, требуя оградить западные структуры от участия в них России, признаётся в том, что вес Москвы в глобальной политике настолько вырос за время вынужденной конфронтации с Западом, что сам факт её равноправного участия в дискуссии во многом нивелирует попытки Запада продолжать политику диктата, делая вид, что его, давно ставшая историей, гегемония сохраняется в неприкосновенном виде.

Три заявления трёх западных политиков, рисуют следующую картину: амбициозный и самоуверенный Запад напал на Россию, рассчитывая на быструю победу, и проиграл. Поэтому, понимая, что переход к конструктивному сотрудничеству с Россией лишит его даже намёка на возможность проводить политику глобального диктата, Запад пытается не допустить переговоров на равных с участием России, выносит себя за скобки, притворяется "честным маклером", а то и "непредвзятым судьёй", а отнюдь не участником конфликта.

Отсюда же и настойчивое стремление поставить знак равенства между современной Россией и гитлеровским рейхом, угрозы российским политикам "Гаагой", "новым Нюрнбергом", сопровождаемые неуклюжими попытками информационно оградить Запад от России, заблокировать российским СМИ возможность работы в Западном информационном пространстве. Запад боится признать правоту и равенство России, пытается выставить её "агрессором", виновницей конфронтации, потому что боится предъявления ему самому счёта за совершённые им преступления и за издержки, понесённые человечеством в ходе борьбы с развязанной Западом агрессией.

Запад сам боится "Гааги" и "Нового Нюрнберга", боится, что признание им справедливости требований России автоматически поставит вопрос о его ответственности за глобальный кризис.

Тот случай, когда "на воре шапка горит". Источник