Мелодичное, как и весь немецкий язык, слово Zugzwang означает положение клиента, ухудшающееся с каждым шевелением любым членом – например, положение, когда голодный удав нежно обвивает твою грудь своими кольцами, сжимая её всё сильнее с каждым твоим выдохом, или когда твои модные красные кроссовки скрылись под слоем зыбучих песков. В таком положении лучше всего замереть и начинать молиться или материться. Но ни то, ни другое не поможет - и в этом вся прелесть…

Примерно в таком положении сейчас находится "старая добрая" Франция...

* * *

Счастливый обладатель интерактивного чучела своей школьной учительницы, банкстер Эммануэль Макрон, может, конечно, радоваться своей победе в первом туре.
И, скорее всего, он сможет порадоваться ей же и во втором.
Но ирония заключается в том, что иногда победа равнозначна поражению…

По большому счёту, это катастрофа для нынешнего французского политикума - меньше четверти французов проголосовало за того, кто должен спасти Францию от «фашистки» Ле Пен. 60% французов предпочли проголосовать за кого угодно, но не за этот ходячий банкомат – и это несмотря на лихорадочное рукоблудие французской политической машины.

Да, Марина набрала ещё меньше, но для неё это самая настоящая победа - причём далеко не первая. Национальный фронт за десять лет сумел стать третьей по влиянию политической силой в стране, увеличив свою электоральную базу в ШЕСТЬ раз. Помимо этого, сейчас в коридорах Европарламента шляется 24 члена её партии вместо жалких 3 - а это ТРЕТЬ всех французских евродумцев.

И неважно, что Марин, скорее всего, проиграет во втором туре - она ведь никуда не денется. Она останется ВТОРОЙ по величине политической фигурой на шахматной доске, а по реальному политическому весу, пожалуй, даже ПЕРВОЙ.

Потому, что за бесцветного, как лак для ногтей, Макрона проголосовал такой же безыдейный, популистский сброд, три года назад и не подозревавший о существовании нонешнего «спасителя нации». За Макроном нет никого – ни партии, ни консолидированного кагала, да и сам Макрон – лишь оцифрованный образ в масс-медиа.

Да, Макрон будет слушать своего Master of Puppets, но ему придётся слушать и кое-кого другого - ведь яйца Макрона уже навсегда останутся в шаловливых «фашистских» перстах Марин Ле Пен и Франция будет жадно ловить каждое её слово следующие пять лет и постоянно задаваться вопросом - а что бы было, выбери мы эту белокурую бестию с низким сексуальным голосом и славянскими синими глазищами?
Но будет уже поздно...

И можно не сомневаться, что Макрон не станет терять времени зря и за эти пять лет успешно доведёт Францию до состояния своей жены – тощей старухи, полагающей, что в её возрасте уместна публичная демонстрация вяленых задних конечностей, и что кто-то в здравом уме может поверить в их неземную любовь с Эммануэлем.


Макрону и его копчёной пассии предстоит, кстати, работка "не бей лежачего" - этой, мягко говоря, странной парочке досталась Франция, уже находящаяся на расстоянии видимости от самой нижней оконечности евро-Задницы, в которую она, Франция, упорно и бесстрашно спускалась последние пятьдесят лет.

И нет никаких, натурально, сомнений, что дырявый барабан Макрон – это как раз то, что нужно для укрепления здоровья архетипической француженке Марианне, всем своим тельцем извивающейся под увесистым напором бородатых «детишек» с Ближнего Востока.

* * *

Но пусть у вас, граждане, не складывается впечатление, что победа Марин могла бы резко и круто изменить судьбу Франции.

Давайте будем реалистами – Францию уже не спасёт никто и ничто. Старая добрая Франция кончилась – и кончилась бесповоротно.

И единственное, что может сделать Ле Пен – это попытаться замедлить ускоряющееся (ибо абсолютно свободное) падение страны в ещё более таинственные глубины европейской Задницы.

А падение это скучным не будет - можно с полной уверенностью сказать, что впереди Францию ждут разнообразные теракты, бунты, погромы и много, много, много новых ближневосточных и североафриканских «беженцев», лязгающих зубами в предвкушении парижской прописки и дешёвой белой плоти.

Но со всем этим придётся иметь дело не красавице Марин, а мёртвоглазому упырю Маню.


А всё, что останется делать Марин - это строго по часовой стрелке выворачивать тестикулы этой нежити, заставляя её делать то, что он попросту не способен сделать…

В конце концов, Марин уже заставила - и ещё не раз заставит, - потно и липко паниковать всех этих так называемых социалистов и республиканцев, которые с исключительно французской куртуазностью и галантностью натравили на неё прокурорских и полицейских мопсов.

Марин, конечно, не из тех, кто сдаётся. Она ещё попортит и без того поганую кровь своим "коллегам" по полит-террариуму. И в связи с необходимостью в скором времени начать утомительную и физически, и психологически работу по чморению рыбоглазого Маню, я бы посоветовал ей регулярно поправлять своё здоровье хорошей рыбалкой - на Волге, Дону или Оби. Отдых в России - это всегда полезно и приятно.
И уж точно намного безопаснее, чем в королевстве евро-эльфов, где её в любой момент могут обвинить в зверском изнасиловании двухметрового чернокожего горничного...

* * *

Я искренне желал и желаю победы Марин Ле Пен - где-то в уголочке моей циничной души робко искрит короткое замыкание надежды, что через две недели случится политическое чудо и Марин таки станет президентом.
Но, похоже, что расклад несколько иной.
Похоже, что Франция и Марин ещё должны созреть друг для друга...

По большому счёту, меня устраивает любая поза, в которую встанут для Франции звёзды 7 мая 2017 года.
Для меня Франция реально кончилась – и кончилась давно.
Увы, но за последние 30 лет французы не сподобились создать ничего Настоящего – похоже, что французам попросту больше нечего предложить человечеству. Ещё более печально для них то, что французам больше нечего предложить даже самим себе, кроме ничтожных олландов, вальсов и прочих макронов.

Я не знаю, о чём думал последний великий француз, Шарль де Голль, умирая оболганным и опозоренным своими согражданами, но у меня такое ощущение, что с момента его кончины над Францией висит какое-то тугое и душное, как кольца питона, проклятие - каждый последующий её президент был куда большим ничтожеством, чем предыдущий...

Говорят, спуск всегда труднее, чем подъём.

Но в случае с Францией это явно не так – великая страна, за полтысячелетия вписавшая, пусть и не всегда морально-этически красивые, но всегда яркие страницы в историю цивилизации, населяющей планету Земля, деградировала до состояния злобного и тупого французского бульдога всего за полвека...
Наверное, лет пять назад мне было бы искренне жаль эту страну, хотя я никогда не был в восторге от французов. Во всяком случае, от тех, с кем мне приходилось общаться - мне остро не хватало естественности в этом общении. Мне всё время казалось, что они постоянно вгоняют себя в состояние какой-то лёгкой аффектации - будто опасаясь, что их сочтут недостаточно убедительными в декларировании того, как они счастливы и успешны. И мне было бы их даже немного жаль из-за этого отчаянного сеанса самовнушения, если бы они при этом не учили подобной жизни других...

Так что я вполне смогу жить в мире без "весёлой солнечной Франции" хотя бы потому, что она в реальности никогда таковой не была - во всяком случае, для меня.
И я помню, сколько раз мы воевали с французами на одной стороне, а сколько - по разные стороны.
И я помню, что Европа никогда не была и никогда не станет нашим искренним другом по очень и очень многим причинам, среди которых её нежелание - далеко не самая веская из причин.
И посему ослабление каким-либо образом одного из военно-политических столпов Старой Европы - это ослабление старого врага, по-прежнему довольно опасного и вполне злобного.
И поэтому, ежели заезжие бородатые "детишки" общими усилиями с местным Нацфронтом наведут в этом члене НАТО громкого шороху, я не буду принимать это слишком близко к сердцу.
А к этому, то бишь шороху, всё и идёт - так кто я такой, чтобы ставить под сомнение ювелирную работу работу Провидения?

И, может быть, это действительно кому-то нужно – чтобы страну, которая дала миру гениальных писателей, поэтов, художников, актёров, певцов и режиссёров, внезапно поимело ничтожнейшее из ничтожеств, сожительствующее с забинтованной в тряпки Haute couture мумией?

Ну, и у кого повернётся язык назвать это победой?


Источник