Сейчас, во время переговоров России и США решается не просто вопрос прекращения огня или размера оставшейся Украины. Это или начало новой сильной России с технологическим суверенитетом, самостоятельной идеологией. Или перемирие, которое грозит перемолоть нас изнутри и которое является скрытой формой капитуляции. Вот именно эти решения сейчас на повестке.

Война и мир

С того времени, как классик сформулировал суть вопроса, мало что изменилось. И когда страна входит в состояние боевых действий, то всё равно неизбежно возникает вопрос, каков он, тот мир, который рано или поздно должен наступить.

Как известно благодаря ёмкому афоризму Карла Клаузевица о войне как политике, ведущейся иными средствами, военное противостояние — это способ достижения определённых политических целей.

Да, хочется, чтобы такие способы не приносили горя, страданий и смерти. Но уж если момент настал, а настаёт он обычно тогда, когда все другие средства исчерпаны, то тем важнее, чтобы жертвы, которые неизбежно и всегда возникают в ходе войны, не были напрасны.

В самом деле, странно считать, что сторонники победы — это какие-то кровожадные каннибалы, которым нравится смерть. Несомненно, это не так. Также несомненно, что у любой победы должны быть понятные, приемлемые и реалистичные очертания.

С другой стороны, как показывает наша сложная российская история, и у боевых действий без победы существует множество примеров. И все они крайне трагичны, и все они в итоге заканчиваются тем, что попытка неких примирений без достижения понятного образа победы приводит к ещё более многочисленным и кровавым жертвам.

Хасавюрт, Брест, "Берлинский конгресс", вывод советских войск из Восточной Европы и Германии, прочие попытки неких примирений и компромиссов всегда перерастали в ещё более тяжёлое кровопролитие. Об этом нужно помнить всем тем, кто требует безусловного мира.

Безусловный мир — это аванс в намного более кровопролитную войну.

Давайте тогда постараемся разобраться, в каком состоянии находится Россия сейчас в связи со специальной военной операцией. Разобраться без штампов и по существу.

Главная ловушка

Несмотря на всю сложность украинского конфликта, несмотря на его важность для развития России, это не единственный элемент во внешней и внутренней политике. Но на каком-то этапе он стал одним из центральных, узловых, критически важных звеньев.

Но представим, что этого конфликта нет. Представим — и тогда зададим себе вопрос: а каковы были бы альтернативы?

Кризисное состояние и несамодостаточность российской экономики в любом случае требовали её перестройки. Низкая производительность труда, нехватка рынков сбыта, проблемы перехода в новый технологический уклад возникли не в связи со специальной военной операцией.

По расчётам экономистов, главной проблемой российской экономики является отсутствие достаточных рынков сбыта, которые требуют не менее 300 миллионов потребителей (они же желательно и рабочие руки). Советский Союз эту проблему решал за счёт Организации стран Варшавского договора и прочих союзников. И всё равно решал с большим трудом.

Сейчас несамодостаточность в российской экономике определяется недостаточностью банального количества населения, когда обширность территории России, с одной стороны, с другой — элементарная нехватка рабочих рук, с третьей — нехватка рынков, сбыта потенциальной продукции ставят экономику в очень уязвимое положение.

Экстенсивным способом такие проблемы решить практически невозможно. Если называть вещи своими именами, то присоединение на момент конфликта 30-40 миллионов украинских граждан с потенциалом Белоруссии и Казахстана, объединённых не обязательно в рамках общеполитической границы, но как предполагалось, в рамках единого Таможенного союза, в значительной мере решало бы эту проблему.

И это прекрасно понимали на Западе. По этой причине Майдан был направлен не просто на какие-то абстрактные российские интересы, но конкретно на прерывание этого проекта. Примерно как свержение Каддафи было конкретно направлено на пресечение проектов "золотого динара" и "Великой рукотворной реки". Запад всегда бьёт по угрозе.

В чём наша победа

В таком случае потенциальная победа — это в том числе создание предпосылок коренной пересборки. Пересборки в первую очередь российской экономики.

Возможно ли достичь технологического суверенитета каким-то другим способом в современных условиях?

Крайне сомнительно. Неразвитость микроэлектроники, передовых научных школ, имитационный характер современной российской системы образования и науки, кризис сферы производства средств производства (машиностроения и станкостроения) невозможно решить силой воли. Одна из ключевых проблем — производительность труда и наукоёмкая модернизация, что вновь, замыкая круг, зависит от расчётных показателей, количества и качества населения и рынков.

Никакими лозунгами отставание в 30-50 лет преодолеть невозможно. Даже сталинская экономика потребовала глобальных производственных закупок на Западе, чему способствовала Великая депрессия. И станкоинструментальные производства, которые мы до сих пор используем, — в значительной мере именно это наследство.

Мы обладаем чудесными изобретателями и талантливой молодёжью. Но пропасть между единичными экземплярами изобретений и серийным производством, и таким же серийным сбытом в современных условиях глобально почти непреодолима.

По этой причине даже без специальной военной операции интеграция с новыми многомиллионными ресурсами рабочих рук, а это в первую очередь территории как раз Украины, Белоруссии и некоторых других частей бывшего СССР, практически неизбежна — если мы хотим развиваться.

Альтернатива — нынешний позорный завоз азиатских гастарбайтеров, но и он не решает проблемы по существу, позволяя лишь удовлетворять текущие потребности торгового, строительного и коммунального олигархата и связанных с ним чиновников.

Но тогда возникает следующий вопрос: а какова платформа подобной интеграции?

В условиях СВО Россия может выйти победителем не Украины, но глобального Запада — именно это и есть цена победы.

Такая победа в конечном итоге является точкой притяжения. Победителей любят всегда, и в этом смысле цена победы на СВО — это всё та же экономическая и промышленная интеграция.

Когда возникают рассуждения, что без СВО мы бы жили замечательно, а страна была бы передовой — так уже было время без СВО — десятилетия до её начала. И что-то не особенно удалось стать передовиками. И не удавалось во многом по объективным причинам несамодостаточности текущей государственной модели.

"Приостановление и заморозка" без победы лишают нас этого статуса победителя. А следовательно, лишают нас претензии на последующую экономическую, промышленную и цивилизационную интеграцию.

Да, помимо экономики, в этой интеграции необходимо и идеологическое ядро. Президент России Владимир Путин это ядро обозначил: традиционные ценности, к которым отнесены историческая память, традиционная семья и вера в Бога (остальное вторично).

Как показало время, эта ставка уже даёт свои результаты, в частности, как потенциальная зона схождения интересов с традиционалистами и сторонниками суверенитета, в том числе с теми, кто пришёл сейчас к власти в США. Да, наши коренные противоречия намного глубже, но теперь есть хоть какое-то поле для работы. Эта ставка будет играть по нарастающей и в дальнейшем, главное — последовательно сохранять свою линию.

Тогда возникает ещё один, ключевой вопрос: кто является главным противником этой однозначной победы? Победы и на поле боя, и в вопросах построения фундамента повышения самодостаточности, обеспечения экономической, рыночной и производственной интеграции. Победы в цивилизационном, идеологическом противостоянии.

Как бы странно это ни звучало, одним из главных противников такой концепции является российское чиновничество.

Да, чиновники взяли под козырёк указаниям президента. И вот все те, кто ещё вчера были сторонниками либеральных ценностей, теперь с экранов телевизоров и прочих трибун яростно агитируют за традиционные ценности и дежурно поддерживают специальную военную операцию.

Но что происходит в реальности? В реальности одними из главных врагов СВО являются Российский Бюрократ и так называемые финансовые элиты. Не все, конечно, есть среди них и порядочные люди, но среди по-настоящему ресурсных центров определённая часть искренне ненавидит СВО, являясь фактически "скрытым врагом" в первую очередь позиции президента России.

Складывается на первый взгляд парадоксальная ситуация, когда фрондой президенту являются его прямые подчинённые. Хотя ничего в этом удивительного нет, потому что даже до начала СВО процент выполнения указаний президента на уровне правительства никогда не превышал семи процентов, а обычно находился где-то в районе трёх процентов.

И этот саботаж в новых условиях, конечно же, продолжается.

Удивляться этому не нужно. Потому что такие заявления никогда не делаются сами по себе. Этих людей кулуарно науськивают профильные чиновники, для того чтобы немножко, как они говорят, осадить и выпустить пар у патриотов.

Потому что их устраивает патриотизм декларативный, но не содержательный. Содержательного патриотизма они боятся. И предпринимают все усилия, для того чтобы он не превратился в настоящую самостоятельную силу, оставшись где-то на уровне лозунгов и декораций.

А дальше от этих чиновников уже пляшут все разнообразные прикормленные ими силы, имитационные общественные организации, бизнесмены, всевозможные околовластные коммерсанты.

Именно по этой причине происходит то, что принято сейчас называть "расколом" между условными сторонниками мира и условными сторонниками продолжения СВО.

На самом деле никакого раскола нет, потому что и сторонники СВО тоже устали, но больше, чем усталость, для них важно будущее детей и всей нашей страны.

Есть естественное, интуитивное понимание российским народом своего настоящего интереса, и есть гири на его ногах в виде мимикрирующих околовластных элит-паразитов, которые первыми взяли на вооружение патриотические лозунги, но которые являются врагами их реальной реализации.

Они давно этому научились, подстраиваясь под указания первого лица. Ещё совсем недавно через слово они вставляли заявления о построении "цифровой экономики", важности геномных исследований, рассуждали о квантовых технологиях, о новом технологическом укладе и "рывке", о борьбе с коррупцией — всё то, что является на текущий момент политически конъюнктурным.

Вот и сейчас точно так же они убрали одни дежурные фразы и вставляют другие дежурные фразы вместо предыдущих, живя своей привычной комфортной жизнью, и готовы это делать вновь — до следующего раза.

Когда началась СВО, они очень испугались. Они решили, что действительно сейчас их сметёт, и решили справедливо. Потому что те процессы, которые инициировала специальная военная операция, в первую очередь предполагали внутреннее очищение.

Но вязкая болезненная среда смогла перестроиться и смогла "захватить повестку", как они сами это называют.

А "захватив повестку", она начала строить оборонительные сооружения покруче "суровикинских". Для того чтобы с ними ничего не произошло, они придумали разные конкурсы, они придумали имитационные механизмы, а теперь они рассказывают о том, что СВО в принципе себя исчерпала — и можно жить дальше, сделав вид, что мы ничего не заметили, ничего страшного и не было.

А это не так. Ещё раз повторимся: вся история России говорит о том, что недоделанные дела никуда не уходят. СВО является прямым следствием неудачных Минских соглашений. А неудачными они стали именно потому, что начатое тогда не было доведено до конца.

Что с того?

Так вот каким будет финал этой истории — началом новой сильной России с технологическим суверенитетом, со своей самостоятельной идеологической платформой на основе победы в СВО, с последующим победоносным шествием. Или неким вневременным перемирием, которое грозит перемолоть нас изнутри и которое является скрытой формой капитуляции. Вот именно эти решения сейчас на повестке.
Источник