Нужно понимать, что 1930-е годы, которые ошибочно сводят к так называемым «сталинским репрессиям», были очень сложным периодом.

С одной стороны, это было последнее десятилетие русской смуты, начавшейся в 1860-е годы, с другой – это был финал революционного процесса, начавшегося в 1917 г., своеобразной «холодной гражданской вoйнoй».

Генезис, молодость любой социальной системы всегда жестоки и агрессивны. В то же время это период колоссальных социальных возможностей, перспектив для огромной массы населения.

Сталинская индустриализация стала для подавляющего числа советских людей мостом в будущее. Да, это был жёсткое и жестокое время, но страх не был его доминантой, как в этом пытаются нас уверить антисталинисты и антисоветчики.

Мой отец, которому в 1937 г. было 25 лет и который в это время учился в Академии им. Жуковского, на мой вопрос о страхе в 1930-е годы ответил: «Слушай музыку 1930-х. В условиях страха такая музыка не рождается».

1930-е годы – это прежде всего социальный энтузиазм, взрыв советского патриотизма и устремлённость в будущее.

И, конечно же, острая социальная борьба за это будущее на всех уровнях.

Антисоветчики, включая призывавшего жить не по лжи, но почти постоянно лгущего Солженицына, резко завышают цифры рeпрeccированных, говоря о десятках (с такой бездоказательностью – почему не о сотнях?) миллионов рeпрeccированных.

Это – не говоря о том, что многие рeпрeccированные, в том числе так называемые «старые большевики» вовсе не были безвинными жертвами.

Это Бухарин, Зиновьев и Тухачевский с руками по локоть в крoви – безвинные жертвы?

Я уже не говорю о тех, кто сидел в ГУЛАГе не по политическим статьям, а их было большинство.

Что касается ситуации «расстрельного эгалитаризма», т.е. ситуации когда к стенке могли поставить и простого работягу, и наркома, это и было подлинное бесклассовое равенство «народного социализма» при Сталине, сменившееся на неравенство столоначальников и всех остальных в «номенклатурном социализме» Хрущёва – Брежнева.

Сталинская система решила, как минимум, три важнейшие задачи, которые стояли перед Россией и русскими как державообразующим народом в ХХ в.

Во-первых, за короткий срок – менее, чем за 10 лет в 1930-е годы – историческая Россия в виде СССР добилась военно-промышленной автаркии от капиталистического мира. А это значит, что была отстроена не только альтернативная капитализму система (системный антикапитализм), но и альтернативный западному буржуазному Модерну русский небуржуазный Модерн в его советской, социалистической форме.

Во-вторых, организационно, идейно-воспитательно и экономически обеспечила победу в Великой Отечественной, т.е. физическое и метафизическое существование русской популяции в истории.

В-третьих, восстановление в течение десяти лет (до середины 1950-х годов) экономического потенциала страны – фундамента «советского экономического чуда 1950-х» и военно-технической защиты этого «чуда». Особо отмечу первый момент.

Уже в середине 1930-х годов начинается поворот от интернационал-социализма к русским традициям как исключительно важной части фундамента СССР.

Де-факто этот процесс начался во второй половине 1920-х годов заменой курса на мировую революцию курсом «строительства социализма в одной, отдельно взятой стране» (1925–1926 гг.), подавлением троцкистского путча 7 ноября 1929 г. и отменой в 1929 г. НЭПа – уродливой рыночно-административной конструкции, разъедавшей власть и общество.

В 1936 г. официально появляется термин «советский патриотизм».

Де-факто уже в середине 1930-х годов начинается демонтаж Коминтерна, в 1943 г. его распускают официально, пишется новый гимн СССР (со словами «сплотила навеки великая Русь»), а в армии вводятся погоны.

Я уверен, что "красных" и "белых" объединил еще Сталин.

Когда наша эмиграция, и среди них такие люди как Бунин и Деникин, заняли абсолютно четкую позицию, просоветскую.

Сталин, когда его команда прикончила проект мировой революции и начала строительство красной империи в одной отдельно взятой стране, по сути, примирил самодержавный проект и красный проект.

И тут уместно будет вспомнить, что большой процент офицеров царской армии воевали в Красной армии, что два десятка человек из разведуправления активно сотрудничали с большевиками еще до революции, поскольку поняли, что та часть большевиков, у которых имперские взгляды, это та сила, которая может противостоять англосаксам.

После смерти Сталина, при Хрущёве на первый план, нередко в фарсовом виде, вышел «интернационалистский курс».

Успехи СССР – это наивысший пик в экономическом, социальном и научно-техническом развитии исторической России, причём пик в мировом масштабе.

В 1930–1980-е годы историческая Россия в виде СССР существовала как прежде всего мировая социалистическая система.

Не случайно демонтаж этой системы частью советской номенклатуры (формально – во главе с М. Горбачёвым) и частью мировой капиталистической верхушки при участии некоторых других сил (Китай, нацистский интернационал, ряд закрытых и/или оккультных обществ) начался с мирового уровня (Варшавский договор, СЭВ) и только после этого настала очередь СССР.

Иными словами, СССР – это мировой успех, успех мирового уровня исторической России.

Значительную часть ХХ в. СССР был лидером мирового социального и научно-технического, а в 1950-е годы – экономического развития.

Поэтому советофобия есть более или менее скрытая форма русофобии.

Отношения власти и народа, отделённость народа от власти и власти от народа, точнее, отношения власти и народа – это ещё один аспект проблемного бытия России.

Почти до конца XVII в. в Московской Руси налицо был довольно высокий уровень единства власти и народа. Несмотря на то, что весь XVII в. был «бунташным», власть и народ говорили на одном социокультурном языке, а господствующие слои жили в соответствии с такой системой потребностей, которая удовлетворялась традиционным русским хозяйством.

В XVIII в. в Петербургской России складывается иная система: вестернизирующееся дворянство начинает жить в соответствии с системой потребностей западных господствующих классов, растёт культурный разрыв между квазизападной элитой и русским народом, чиновничья система становится всё более автономной от низов.

Все эти разрывы достигают максимума во второй половине XIX – начале ХХ в.; эффект усиливается развитием капитализма, привносимого в русскую жизнь извне и сверху (государством) и являющегося цивилизационно и психотипически неорганичным имманентно не- вне- и антикапиталистическим России и русским.

В этом плане социалистическая революция в России была естественной реакцией Большой системы «Россия» на чужеродное.

В СССР единство власти и народа было восстановлено.

Однако с 1960-х и со всей очевидностью с 1970-х годов по мере превращения советской номенклатуры в слой-для-себя, в квазикласс, определённые сегменты которого интегрируются в той или иной степени, тем или иным образом в мировую капиталистическую систему, началось взаимообособление власти и народа.

Андрей Фурсов
Источник