БРАДИНСКАЯ Галина Ивановна (девичья фамилия – Лукашевич), 1934 г., Ленинград

Помню, летом 1942 года меня с братом Толей (он умер 43-летним) отдали в батраки в Зилупе на хутор пасти коров. Хозяйка оказалась очень жадной и злой. У нее было двое детей нашего возраста. В комнаты нам строго было запрещено заходить, и мы ночевали в сенях на домотканой дорожке. Она морила нас голодом, за все лето не дала стакана молока. Молоко каждый день в больших бидонах возили в город на продажу.

Довели нас до того, что мы у свиней воровали картошку в мундире и ели ее в туалете, за что брат был зверски избит, когда хозяйский сын подсмотрел за ним (он нес две картошины от свинарника).

Однажды к хозяйке пришли друзья, и она начала им жаловаться, что немцы дали ей плохих батраков, сколько их ни корми, им все мало, и бросила нам несколько драников (картофельных блинов) прямо на пол.

Когда брат подобрал эти блины, хозяйка стала смеяться, вот, мол, видите, какие они голодные. Но ее друзья не смеялись и промолчали...

До войны мы жили с родителями в Ленинграде. Когда началась война, нас, детей, родители отправили к бабушке в Белоруссию, в Витебскую область, Освейский район, деревню Семеново (до войны называлась Верховые). Когда немцы взяли нашу деревню, всех детей и взрослых поставили в одну шеренгу и стали спрашивать, сколько кому лет.

Молодых и средних лет людей поставили в одну сторону, а больных и пожилых загнали в дом бабушки, закрыли, и подожгли.

Я бросилась к немцу в ноги и на коленях стала просить не убивать мою бабушку, но он так сильно сапогом отбросил меня в снег, что у меня перехватило дыхание, так как удар был в грудь. Потом немцы подожгли всю деревню, а нас погнали в Латвию, гнали как скот.

Для многих эта дорога стала могилой. Тех, кто терял силы и не мог идти, немцы добивали прикладами.

Мы долго не знали, что произошло с нашими родителями. И только в 1948 году к приемной моей матери приехала моя родная мать из Ленинграда. Отец мой погиб.

Источник: Тимощенко Л. Дети и война. — Даугавпилс: 1999. Источник